Токсичные деньги Кремля: где граница?
АЛЕКСАНДР МОРОЗОВ
Оценка "токсичности" российского экономического присутствия в США и странах Европы серьезно изменилась в течение 2017 года. Шок западного сообщества 2014 года, вызванный действиями Кремля в Крыму привел к режиму санкций, разрыву крупных сделок ("Мистраль") и падению товарооборота Евросоюза с РФ в два раза в 2014-2016. За этот период некоторые европейские промышленные объединения и политики, осуждая аннексию Крыма, публично выступали на тему непродуктивности санкций. Наиболее заметными были голоса из Германии, Италии, Чехии, Словакии и Венгрии. Это дало основания Джо Байдену в самом конце президентства Барака Обамы в сентябре 2016 года публично заявить, что пять стран ЕС некрепко стоят в режиме санкций. Но события, связанные с предвыборной кампанией Дональда Трампа, радикально изменили ситуацию. В течение 2017 года сформировался совершенно новый фон восприятия действий Кремля на международной сцене.
До этих событий действия Кремля воспринимались как оборонительные: имелись многочисленные публикации о том, что Кремль работает с ультраправыми политиками в Европе, ограниченно борется за общественное мнение с помощью инструментов внешнеполитической пропаганды (Russia Today, Sputnik), но скандал в США создал впечатление, что Кремль перешел от лоббирования отмены санкций - к активной политике вторжения в политическую жизнь других сообществ. Возникла картина, аналогичная той, которая была в отношении действий России в Украине в 2014 году, когда имелись явные свидетельства того, что Россия стремится создать в Украине такой масштабный раскол вокруг идеи "государства Новороссия", который привел бы к распаду Украины как государства. После предвыборной кампании Трампа начал быстро формироваться консенсус: Кремль активно действует в разных странах, стимулируя процесса раскола обществ. В 2017 году в США начались расследования недопустимых контактов с российскими представителями членов предвыборного штаба Трампа (Манафорт, Флинн, Пападопулос, Кушнер), расследование вмешательства "русских хакеров", затем под подозрение попала Лаборатория Касперского. Все это повысило внимание европейских правительств к возможному проникновению "русских хакеров", "троллей" к выборам во Франции, Германии, Австрии, Чехии. Во второй половине года появились заявления высокопоставленных чиновников Голландии, Германии, а затем и главы кабинета Британии Терезы Мэй и испанского правительства о вмешательстве Кремля в ход референдумов по Брекзиту и Каталонии. Это внимание американских и европейских спецслужб к российской активности в сетях, к попыткам внести раскол в западные общества, ведет к пересмотру и гораздо более масштабного вопроса: о токсичности крупного российского бизнеса, давно обосновавшегося на Западе. У этого вопроса две стороны. Первая связана с тем, насколько сам этот бизнес переносит в другие страны коррупционные практики из России. Эта проблема активно обсуждается сейчас в Лондоне. Крупный скандал возник вокруг деятельности российского миллиардера Дмитрия Рыболовлева в Монако. Владельцы миллиардных состояний закрепляются в разных странах Запада, вокруг этих состояний возникает разветвленная группа юристов, риэлторов, брокеров, "друзей" из политических, журналистских, художественных кругов. В результате "русские деньги" создают большую лояльную среду, которая оказывается молчаливым соучастником коррупционных (то есть напрямую криминальны) практик или подрывной коррозийной деятельности против западных институтов и ценностей (необязательно описанных четко законом, но имеющих явно негативный характер для демократической системы).
Сегодня эти явления еще усиливается и тем, что возник большой бизнес вокруг обхода санкций через третьи страны – это, прежде всего, коридоры поставок и вывода российских денег из компаний, находящихся под санкциями. В этой новой ситуации неизбежно под вопрос ставится качество многих прежних сделок, которые ранее казались обычным инвестированием.
Вторая сторона вопроса заключена в том, оказывают ли держатели крупных российских капиталов теневые услуги Кремлю в политической сфере на Западе?
Высокоцентрализованный российский государственный капитализм позволяет Кремлю использовать "кошельки" лояльных бизнесменов для любых своих нужд. После 2014 года то, что казалось ранее неясными отдельными эпизодами, в новой ситуации конфликта России и Запада, выглядит как масштабная и хорошо оплаченная теневая война. Почему российско-чешский банк в Праге выдавал кредит Марин Ле Пен? Каким образом удавалось скрывать массированное использование допингов российскими спортстменами? В каких отношениях с российским бизнесом находятся те европейские депутаты, которые нарушая режим санкций, посещают Крым? Символом новой ситуации стал бизнесмен Евгений Пригожин. О нем пишут, что он "повар Путина", т.е. ресторатор, имеющий контракт с Кремлем. Но при этом его же называют организатором так называемой "ольгинской фабрики троллей" и он же финансировал частную военную компанию Вагнера, ведущую в интересах Кремля военные операции в Сирии.
В 2017 году разведсообщества многих европейских стран опубликовали свои ежегодные доклады и в них было обращено внимание именно на эту проблему: до конца неясен и требует расследования механизм работы русских токсичных денег и их влияние на политическую дестабилизацию. Немецкая разведка в 2017 году впервые публично обращает внимание на то, что внутри берлинского чеченского сообщества выросло второе поколение - дети беженцев от войны и насилия 1994-1996 гг. В этом поколении сильны пропутинские настроения, это сообщество оказывает влияние на мусульман Берлина в целом и при этом, как заявило руководство BND, оно инфильтровано российской разведкой. Из последнего доклада чешской разведки о ситуации в 2016-ом году видно, что российское экономическое присутствие в Чехии вызывает вопрос: лоббирование экономических контактов с Москвой, ранее воспринимавшееся как "нормальный бизнес", выходит за рамки допустимого и представляет собой инструмент влияния и на внутреннюю политику страны. Минимальный уровень доверия между Кремлем и правительствами западных стран разрушен в результате политики Москвы после 2014 года. А в условиях недоверия быстро формируется атмосфера "войны разведок". Возникает контекст, в котором любая новость о действиях крупного российского бизнеса на западе или другом схожем влиянии начинает выглядеть подозрительно и встраивается журналистами в целую серию подобных событий. Возникает устойчивое впечатление, что Кремль использует различные ресурсы "теневой войны" против Запада, включая не только государственные, но и частные возможности. Это бросает тень на всю экономическую активность российских компаний в сфере IT, телекоммуникаций, горнодобывающий компаний, атомной энергетики, медиа, транспортных компаний. Утрачивается ясный критерий: где компании и их руководители, которые подлежат санкциям, как прямые участники авантюристической политики Кремля в отношении Украины, чьи капиталы уже признаны токсичными, а где компании, остающиеся "качественными партнерами"?
Очевидно, что в следующем президентстве Путина (2018-2024) не приходится ожидать кардинальной смены политики Кремля, а это значит, что атмосфера недоверия будет углубляться, а вместе с этим будет расти и количество разоблачений западных связей с российским бизнесом, разведкой и политическим руководством в Москве, всех тех связей, которые работают на новую "холодную войну" ив которые втягивается Кремль. В 2017 году очень громко прозвучала цифра: 1 триллион долларов вывели в совокупности из страны за 10 лет российские представители крупного, среднего и малого бизнеса, эти деньги вложены в различные активы, особенно в недвижимость, и они преимущественно сосредоточены в офшорах. До 2014 года эти инвестиции не вызывали вопроса об их "политической" составляющей. Теперь этот вопрос стоит остро. Какая часть этих средств может быть мобилизована Кремлем в политической войне против Запада? В условиях все большей закрытости политики Кремля, под сомнение будет поставлено любое россйиское экономическое присутствие на Западе. Сейчас уже видно, что в повестке дня стоит вопрос не о том, где "личный кошелек" Владимира Путина, а вопрос о том, как вообще работает распределенное экономическое присутствие российских предпринимателей в интересах Кремля. Где граница между токсичными и приемлемыми деньгами? Политика Кремля загоняет российский «список Forbes» в тяжелую ситуацию.
Путинский режим подталкивает российских бизнесменов и связанных с ними партнеров на Западе активно участвовать в сделках по обходу санкций. Это влечет за собой новые скандалы, подобные недавней истории с поставками турбин Siemens в Крым. Кремль активно использует давно сложившиеся экономические двусторонние связи для того, чтобы представители деловых кругов оказывали давление на политиков в Европе в отношении смягчения режима санкций или его игнорирования. Очевидно, что вся эта практика требует тщательного расследования: деньги российского госбюджета, выделяемые на внешнеполитическую пропаганду, представляют меньшую угрозу, чем разлагающее влияние российских капиталов, считающихся формально частными, которые, на самом деле, зачастую привлекаются для решения политических вопросов в Европе.
Александр Морозов - российский политический обозреватель и блогер. В 2008-2017 гг. - колумнист Forbes.ru, Сноб.ру, Colta.ru, Republic. В 2011 году входил по итогам года в число 50 наиболее цитируемых российских блогеров по версии "Медиалогии". Организатор московского клуба блогеров (2008-2011). В 2014-2015 - приглашенный преподаватель Рурского университета г.Бохум (Германия), 2015-2016 - сотрудник Deutsche Welle (Бонн, Германия). В 2016 году - организатор Центра российских исследований Бориса Немцова в Карловом университете (Прага).
